в другом.
– И в чем же?
– Не разговаривайте с незнакомыми дядями. Никогда. Пусть он представляется кем угодно, хоть дедом Морозом, но если вы его не знаете – не разговаривайте, а лучше – бегите. Ясно?
– Я-ясно, – протянули девочки хором.
– Ладно, – я поднялась со стула, который поставила посередине, чтобы все видели и слышали меня. – Спокойной ночи, малявки, – я улыбнулась. – После отбоя не бродите по коридорам, и не пугайте дядю Петю.
Дети засмеялись, наверное, вспоминая свои маленькие шалости.
Дело в том, что они решили напугать нашего старого сторожа и поздно ночью начали бегать по коридорам и смеяться, закутавшись в простыни. Старик спросонья чуть не помер, увидев в мигающем свете силуэты, завернутые в ткань.
– Обещаем, – протянули девочки хором. – Спокойной ночи, Ди!
Я опять улыбнулась и тихо вышла из детской комнаты.
Время приближалось к десяти часам, уже давно настал отбой, но я почти каждый вечер ходила к младшему потоку, чтобы прочитать им какую-нибудь сказку. Должны же быть у сирот какие-то радости в жизни…
Дойдя до третьего этажа, я тихо прошла по длинному неосвещенному коридору, нашла ручку своей двери и осторожно повернула ее, чтобы не разбудить соседку по «камере». Войдя, направилась к своей кровати, но по пути случайно зацепила руку спящей Зойки.
– Опять ты по ночам шляешься, – пробурчала она недовольно голосом старой ворчливой старухи. – Нужны тебе эти сопливые малолетки…
– Отвали, – огрызнулась я и легла, укрывшись одеялом. – Это вообще не твое дело. Поняла?
– Да пошла ты, – огрызнулась та и, повернувшись на другой бок, замолчала.
Вскоре, послышался ее громкий, прерывистый храп, от которого я постоянно не могу уснуть.
* * *
Я живу в детском доме вот уже четырнадцать лет и познала все законы нелегкой жизни в этом заведении. Объясню сразу – детский дом не учит нас полезным навыкам социализации. Вообще. Жизнь здесь – это вечная борьба за выживание.
Совершенно все дети хотят убраться из этой дыры подальше, многие мечтают попасть в хорошие семьи и навсегда забыть весь этот кошмар…
На самом деле, мы будто обезьянки в зоомагазине. К нам приезжают люди, которые желают усыновить ребенка, и они ВЫБИРАЮТ кого-то из нас. Это очень мерзко и неприятно.
Кроме семей желающих взять под опеку ребенка, у нас бывают гости из разных компаний-спонсоров. Они ходят ВЕЗДЕ, даже без нашего позволения входят в НАШИ комнаты, а мы еще и радоваться этому должны, будто мы их приглашали.
Ненавижу приезжать в школы на соревнования или олимпиады, потому что ВСЕ знают, что мы детдомовские, и ВСЕ смотрят на нас, как на прокаженных.
Также, многие люди считают, что детдомовские дети стремятся к общению с посторонними, так как мы обделены им. Да, обделены, но мы не стремимся к общению с чужими людьми. На самом деле воспитанники ВСЕХ детских домов относятся к подобному вниманию с настороженностью. Ну, а что вы хотели? Мы же обезьянки в зоомагазине…
А еще люди «извне» считают, что у нас все есть. НЕТ. У нас мало одежды, которую, чаще всего, мы носим по несколько лет. К тому же, у нас не спрашивают, нравится нам то или иное или нет. Дали – носи. Мы не щеголяем в новых нарядах каждый день, потому что мы, по сути, нищие крысята. О каких-либо украшениях вообще не может быть и речи. В общем, в детском доме есть все для жалкого существования, кроме личного отношения и индивидуальности.
Еще всех раздражает режим дня. Такое чувство, будто мы находимся в тюрьме, хотя, так оно и есть. Я прожила четырнадцать лет по этому ужасному расписанию и у меня, если честно, все это уже сидит в печенках.
В завершение небольшой экскурсии по детдомовской жизни, могу добавить, что дети здесь совершенно не имеют представлений о внешнем мире и не умеют обращаться с деньгами.
Господи, как же я хочу убраться отсюда! У меня было несколько попыток побега, но меня либо ловили на месте, либо находили стражи правопорядка и приводили назад. Меня наказывали. Запирали на несколько дней в каком-нибудь чулане и не давали выйти. Для естественных нужд мне ставили старое ржавое ведро в угол каморки и уходили. Кормили пару раз в день тем, что не доели остальные. Сначала я плакала часами, а потом смирилась с этой гадкой и несправедливой жизнью, существуя с мыслью, что рано или поздно я сбегу отсюда.
Конечно, люди «извне» скажут: «Да что ты, подожди до совершеннолетия! Тебе дадут квартиру, и все будет хорошо!» Нет, так не будет.
Для начала, сумма, которая выплачивается совершеннолетнему, кончается где-то месяца за три. Отсутствие опыта самостоятельной жизни приводит к печальным последствиям. А очередь на квартиры для сирот в некоторых регионах составляет пять-семь лет. До этого момента нужно где-то жить. Также стоит учесть, что отдельную квартиру получают те, кто нигде не прописан или их жилье признается аварийным. Большинству детей предлагается после совершеннолетия вернуться к своим родным.
Вот такая суровая реальность. Поэтому я не вижу смысла ждать своего восемнадцатилетия. Лучше сбежать сейчас. На этот раз у меня есть хороший план, и я знаю, как раздобыть деньги. Конечно, это не самая лучшая идея, но у меня нет выбора. Будут деньги – будет свобода. Документы я выкрала пару недель назад и пока их не хватились – нужно действовать…
Глава 2.
Питание у служебных собак лучше, чем у нас в детском доме. Я поняла эту истину давным-давно – сваренная кое-как гречневая крупа, посыпанная сахаром, компот из яблок, которые мы же и собирали в нашем небольшом саду и почти засохшая булочка с вареньем. Господи, я бы сейчас все отдала за большой кусок запеченного мяса с пюре. Ну, мечтать
